Записки ейского краеведа. Игорь Малахов. Тайна атомной тетради
Зимой 1942 года советские воска провели под Таганрогом уникальную операцию. Совершенная диверсионными группами из Ейска и села Шабельского, она стала важным эпизодом в большой войне нашей разведки за атомные секреты Гитлера. Мало того. Результаты именно этой операции подтолкнули Сталина к созданию советского атомного оружия.
К февралю 1942 года особому отделу 56-й армии, располагающейся на территории Кубани, удалось создать серьезную агентурную сеть на северном побережье Азовского моря, занятом противником. Было точно установлено расположение, численность и вооружение немецко-румынских гарнизонов, разбросанных по берегу от Таганрога до Мариуполя. В результате родился план дерзкого налета на несколько сел, расположенных под Таганрогом. Ради этой операции отобрали ровно сто лучших бойцов и офицеров-особистов. Двадцать человек прибыли из роты особого отдела 56-й армии, пятьдесят собрали из особых отделов всех дивизий этой же армии и тридцать выделил 89-й батальон НКВД. 16 февраля план был доложен командующему 56-й армией генерал-майору Цыганову. Он принял решение значительно расширить операцию и придать ей характер общеармейской. Одновременно с налетом на вражеские гарнизоны по всему фронту намечалась войсковая операция с применением артиллерии, минометного огня и авиации. Все это делалось для того, чтобы находившийся в напряжении противник не вздумал перебросить для отражения диверсантов свои подразделения с фронта или из резервов. Боевая группа была увеличена до 470 человек - к бойцам-особистам добавили группы фронтовых разведчиков, диверсантов из спецбатальона Ильи Старинова, базировавшегося в Ейске, и роту морской пехоты из батальона майора Малолетко. Командовать боевой группой поручили командиру одного из полков 30-й стрелковой дивизии майору Баленко и его комиссару старшему политруку Погорелому. Разработку операции вели начальник разведотдела 56-й армии полковник Егнаров и начальник особого отдела армии. Ну а общее руководство операцией взял на себя Военный совет армии, прибывший 20 февраля в Ейск, где проводилась вся подготовительная работа.
Боевая группа была разбита на пять отрядов. Два из них (49 и 48 человек) должны были атаковать села Холодная Балка и Самсоново, действия их носили отвлекающий характер. Еще один отряд (92 человека) должен был сковать своим огнем немецкий гарнизон села Стрелка, а затем прикрывать отход диверсантов. Основная роль отводилась двум отрядам (153 и 94 человека), которые должны были уничтожить сильный немецкий гарнизон села Кривая Коса. Руководил последними двумя отрядами майор Малолетко.
Все пять групп вышли из Ейска и Шабельского в ночь на 23 февраля. К отрядам, нацелившимся на Кривую Косу, командование в качестве проводников придало зафронтовых агентов Тимошенко и Самсонова. До вражеского берега бойцы почти без приключений добрались на колхозных санях. Лишь из прибрежного села Вознесенское их осветили прожектором и обстреляли из пулеметов.
Атака началась в четыре часа утра. Диверсанты свалились на немцев, как снег на голову. Лишь отдельные группы противника пытались оказать сопротивление - отстреливались, кидали гранаты. Остальные в панике рассыпались по улицам и падали, сраженные огнем наших бойцов. Последние перерезали телефонные линии, расстреливали бегущего врага, забрасывали гранатами блиндажи и дома, в которых жили солдаты. Особенно активно действовала группа из двух десятков диверсантов, которой руководили лейтенант Корольков и сержант Маркин. Они уничтожили орудийный взвод с расчетами, забросали гранатами штаб батальона, девять домов с солдатами, оставили на улицах Кривой Косы несколько десятков убитых врагов и даже взяли пленного.
Уже в шесть часов утра отряды начали отход. Потери были минимальны: один боец погиб, офицер и двое красноармейцев получили легкие ранения. Противник пострадал серьезнее. Только на улицах осталось лежать 160 убитых немцев и румын. Сколько их было в забросанных гранатами домах и блиндажах, так и осталось неизвестным - надо думать, не менее. Были взорваны два орудия, радиостанция, уничтожен штаб батальона, захвачены несколько пленных. За участие в этой операции к правительственным наградам были представлены тринадцать человек. Среди них - лейтенант Корольков и десять его бойцов.
Когда вчитываешься в документы, описывающие ход этой операции, остается ощущение недосказанности. Известно, что отрядам, нацеленным на село Кривая Коса, предстояло выполнение особого задания. При этом не уточняется, о чем идет речь. Кажется авторы донесений боятся доверить свои мысли бумагам, даже столь секретным. Между тем упоминается о том, что к тем же отрядам в связи с выполнением ими особого задания прикреплены лейтенант госбезопасности Дьяур и политрук из особого отдела 56-й армии Дымов. Что должны были сделать или что проконтролировать эти люди? При этом три сотни солдат из захудалых гарнизончиков да две пушечки небольшого калибра - не столь лакомый кусок, чтобы собирать ради него лучших спецов-диверсантов со всей армии, дополнять их разведчиками целой дивизии и проводить в их поддержку серьезную фронтовую операцию, сотрясая воздух при помощи орудий, минометов и авиации. Даже уничтоженный при этом штаб батальона (несколько офицеров и связистов) не оправдывает такой расход сил.
В своих воспоминаниях «Записки диверсанта» Илья Старинов уделяет тому ночному бою всего несколько строк: «Фашистский гарнизон оказался неподготовленным к отпору, а гарнизоны из соседних населенных пунктов прийти ему на помощь не смогли. Минеры перерезали линии связи, густо минировали ведущие на Кривую Косу дороги, прикрыли фланги наступающего отряда... Группа старшины Максима Алексеевича Репина захватила и доставила в штаб спецбатальона большое количество различных документов противника, в частности, толстую общую тетрадь случайно заночевавшего на Кривой Косе и погибшего в бою немецкого офицера из инженерных частей. Тетрадь была испещрена графиками и формулами, сопровождавшимися пояснениями. Не владея немецким языком, я дал прочитать тетрадь одному из офицеров. Тот не нашел в ней ничего интересного... Но тетрадь я не выбросил. Мало ли что! А места не пролежит». Опытный диверсант позволил себе пококетничать. Известно, что Илья Старинов после боя вручил тетрадь представителю уполномоченного ГКО (Государственный комитет обороны) Степану Балезину. Тот же немедленно передал ее уполномоченному ГКО по науке Сергею Кафтанову. Уже сама скорость, с какой этот документ попал в руки первых лиц государства, свидетельствует о его чрезвычайной важности. Общая тетрадь со странными записями принадлежала погибшему в Кривой Косе майору Г.Вандервельде. Он был ученым-физиком. Как оказалось, тетрадь содержала расчеты количества энергии, которая может выделиться при взрыве атомной бомбы с зарядом из урана-235, оценки силы ударной волны, наброски планов по созданию бомбы и ядерного реактора, зашифрованные названия секретных учреждений, где проводились атомные разработки Германии. Все это изучили физик А.Лейпунский и эксперт по взрывчатым веществам Г.Покровский. Они пришли к мнению, что в тетради нет ничего, что не было бы известно нашим ученым. Но сам факт обнаружения тетради с подобными записями прямо говорил о том, что фашистская Германия близка к созданию атомного оружия.
В 1941 году британская разведка добыла серьезные свидетельства того, что в гитлеровской Германии ведутся работы над созданием атомной бомбы. С Советским Союзом англичане поделиться этими сведениями не захотели - они сами в тот момент работали над атомным проектом. Но не дремала и советская разведка. Ей было известно, в частности, что еще в сентябре 1939 года - в самом начале Второй Мировой войны - в Берлине в здании департамента вооружений прошло совещание немецких физиков с представителями верховного командования германской армии. На нем было принято решение об образовании «Уранового сообщества», главной целью которого стал бы поиск путей использования атомной энергии в военных целях. Много сведений об немецких атомных разработках доставлял глава нашей резидентуры в Швейцарии Шандор Радо. Работающий на советскую разведку англичанин Клаус Фукс также сообщал о подобных немецких исследованиях, впрочем и о британских тоже. Начальник чехословацкой разведки в Лондоне Франтишек Моравец, работающий под псевдонимом «Барон», передал в январе 1942 года о том, что немцы ведут переговоры с Португалией и Испанией о закупке урана. В Москве было известно и о том, что немцы активно пытаются привлечь к работе на Германию известных физиков, оказавшихся на оккупированных территориях Европы. Так англичанам пришлось выкрасть бельгийского физика Нильса Бора перед самым его арестом. Когда немецкие войска вошли в Париж, их спецслужбы бросились в лаборатории Фредерика Жолио-Кюри. Но все документы по исследованиям в области атомной физики были уже вывезены ассистентами великого ученого. Ну а сам Жолио-Кюри категорически отказался работать на Гитлера.
Тем не менее немцы очень быстро продвигались к намеченной цели. В предвоенные годы именно немецкие физики совершили большинство открытий в области расщепления атомного ядра. Среди них были такие известные имена, как Карл Фридрих фон Вейцзеккер, Фриц Хоутерманс, Нобелевские лауреаты Отто Ган и Вернер Гейзенберг. В апреле 1940 года германские войска заняли Норвегию и в руки немецких физиков попал завод тяжелой воды, расположенный в Веморке. Он производил очень важный компонент, необходимый для обогащения урана. Немцы вели добычу урана в захваченной Чехословакии. Постепенно у Германии появились все возможности для создания атомного оружия. Не зря Гитлер в своих речах постоянно упоминал о некоем «сверхоружии», которое должно скоро поступить на вооружение германской армии.
Что делал убитый физик-атомщик Вандервельде под Таганрогом - до сих пор остается загадкой. Высказывались мнения о том, что немцы в степях Приазовья искали уран. Об этом же пишет Илья Старинов в другой своей книге «Пройди незримым»: «Балезин и Кафтанов предположили, что убитый на Кривой Косе фашистский офицер прибыл в южные районы нашей страны не случайно, а для поисков урана». Как и подобает настоящему разведчику и диверсанту, Илья Старинов настаивает на том, что «атомная тетрадь» попала в руки советских бойцов совершенно случайно. Дескать, проводилась обычная операция в тылу врага, а физик-де просто нарвался на нашу пулю. Вслед за Стариновым эту же версию повторяют все современные исследователи: и Владимир Лота в своей книге «ГРУ и атомная бомба», и Сергей Турченко в статье «Тайна атомной тетради», и другие. Но в таких серьезных делах случайностей не бывает. Да и операция по нападению на Кривую Косу, как я уже говорил, была слишком уж массовой и тщательно подготовленной. Очевидно, наше верховное командование и самого Сталина не совсем удовлетворяли голословные сообщения разведчиков о том, что в Германии работают над созданием атомной бомбы. Нужны были документы, подтверждающие это. А тут подвернулся удачный момент: зафронтовая разведка сообщила о появлении в непосредственной близости к фронту необычного инженерного офицера. Возможно даже, что о появлении Вандервельде под Таганрогом у нас знали заранее – разведка в глубоком вражеском тылу тоже не даром свой хлеб ела. И члены военного совета 56-й армии не зря ждали в Ейске результата налета на Кривую Косу. Он превзошел все ожидания. Захваченная тетрадь отправилась прямиком в Москву. В своих воспоминаниях бывший уполномоченный ГКО по науке Сергей Кафтанов прямо пишет о том, что именно тетрадь, добытая под Таганрогом, побудила его и академика Абрама Иоффе обратиться к Сталину с письмом о необходимости создать научный центр по проблеме атомного оружия. Такой центр был создан в 1943 году. Руководить работами поручили сорокалетнему Игорю Курчатову - будущему создателю советского атомного оружия.